«Мир Новостей», 25 января
Ни единою буквой не лгу…
Так он
и писал. Так жил. Отчаянно больно.
Заплатив
за Слово - жизнью. Короткой. Яркой. 25 января
Владимиру Высоцкому исполнилось бы 60 лет. Он прожил только 42.
Настоящие поэты в России дольше не живут…
…
Наклонный помост. Две цепи сзади. Две - спереди. Между ними он - голый до
пояса.
Рвется к Пугачеву, чтобы
убить его. Тяжелые цепи подбрасывают его вверх. С
рас-
стояния в два метра швыряют на другие. Затем снова -
грудью - на первые. Так - много раз. Звучит
надрывный монолог каторжника Хлопуши:
«
Проведите, проведите меня к нему.
Я хочу видеть этого человека!»…
Рывок. Цепи.
Рывок. Таким он и был. Не был - есть. Цепи.
Цепи между нами. Богатства. Нищеты. Предательства…
… Он
умирал. Кровь шла горлом. Она спасла его. Еще не-
много - и врачи были бы бессильны. Вытащила с того
света. Как потом не раз вытаскивала из глухих запоев. Отчаянную боль, надрыв он
глушил водкой. Как и вся Россия. Он и
был Россией, единым вздохом ее святой измученной души. …Любовь, судьба, Марина - она спасала
его. Во Франции - русская. В России -
француженка. Встреча двух эпох. Дитя эмиграции. Самая красивая женщина, которую
я когда-либо видела. Потом Марина Влади напишет о нем
книгу. Я назову ее «174 страницы про любовь». Горькую любовь…
Ходу, думушки резвые, ходу!… 25
января я налью до краев стакан и не выпью. Поставлю записи. Не на модных лазерных
дисках. На старых пленках.
Тех времен, наших.
Мимо - уголовно-рыночной ламбады.
Мимо - телепопсы.
Мимо.
Буду слушать его песни.
Единый крик России нашей,
измученной кровавым молохом истории.
Вспомню ночи на Таганке - за билетами.
Где мы?
Что стало с нами?
Черный ветер
хлещет по лицам,
несет потоки беженцев над развалинами империи.
На экранах такая грязь - не смыть.
И не церковь, ни кабак -
ничего не свято.
Нет, ребята! Все не так! Все не так, ребята!
А Россия просит милостыню
в переходах метро.
И война у нашего дома…
Ходу, думушки резвые, ходу…
… В апреле
1964 года, когда главным режиссером Театра драмы и комедии на Таганке был
назначен Юрий Любимов, Высоцкий пришел проситься в театр.
Алла Демидова вспоминает, как в первый раз увидела
Высоцкого. Улыбаясь во все лицо, он пел в фойе
- невысокий, ладный, светящийся от счастья паренек - песню о цветах на нейтральной полосе. А
осенью он уже играл в брехтовском «Добром человеке из
Сезуана».
Его песни были маленькими спектаклями.
В спектаклях звучали песни.
Его поколение - шестидесятники - осуществили прорыв
в искусстве. Это был первый глоток свободы, время поиска. Время
Андрея Тарковского и Валентина Распутина, Чингиза Айтматова и
Василия Шукшина…
Наше поколение
подхватывало эстафету…
Его самые яркие роли на
Таганке - Хлопуша в «Пугачеве» и Гамлет, роль которого он играл без малого
десять лет.
До самой смерти, до 80-го…
Марина Влади вспоминает:
«Тебе приказывают говорить то, что хотят от тебя услышать. Ты отказываешься и
только громче кричишь свою правду.
Картина, остающаяся после спектакля, - это страшный жестокий бой… Раздавленные
болью зрители еще несколько минут не
двигаются с мест. Ты сам, раздетый до пояса, подрагивая как лошадь после
изнурительной скачки, осунувшийся от прожитой на сцене жизни, поднимаешься лишь через несколько
минут в полной темноте, которой завершается спектакль»
… 18 июля.
Боль в сердце. Он играет. За неделю до кончины.…Как страшно,
пророчески - тогда , 18-го -
звучало это «быть или не быть?»…
Таганка
была его судьбой. Он - ее символом.
Символом России. Гамлет с гитарой!
Однажды,
как все, он посмотрел фильм «Колдунья».
И без памяти влюбился в молодую Марину Влади.
В 1965, когда она впервые приехала на фестиваль в
Москву, тщетно пытался встретиться с ней. По несколько раз в день ходил в кино
на кинохронику, чтобы увидеть ее хотя бы на экране. И решил, сам себе не веря,
что она станет его женой.
В 1967 она снова приезжает в Москву на фестиваль. Он
уже - известный артист. Ее приглашают посмотреть репетицию «Пугачева», пообещав
встречу с одним из самых удивительных актеров .Он
играет так, что других просто нет на
сцене. Зал аплодирует стоя. Ее приглашают на ужин с актерами в ресторан ВТО.
Она ждет обещанной встречи. Ей объясняют,
что у него такой характер - может
и не прийти.
Наконец она замечает, что к ним направляется
невысокий, плохо одетый молодой человек. Возгласы в зале заставляют ее прервать свой рассказ ,
она поворачивается к нему. Светло- серые глаза. Они смотрят друг на друга,
будто знакомы вечность. Он уже больше
не сводит с нее глаз. Не ест. Не пьет. Только это:
«Наконец-то я встретил вас».
И чудаки - такие еще есть -
Вдыхают полной грудью эту смесь,
Такого же - неровного дыханья.
… Горькая любовь. Сильная. Трудная.
Необыкновенная.
Она - известная
французская актриса.
У нее вилла в Мезон- Лаффите, мама и
сыновья во Франции.
И работа там
же, которую не бросишь.
У него зарплата в 150 рублей и неуемный нрав.
На двоих у них шесть браков и пятеро сыновей .
Между ними ОВИР и границы.
Ей не разрешают оставлять его в гостинице.
Скитания по углам, ночевки в чужих кухнях.
Наконец, их приютила его мать…
Я поля влюбленным
постелю -
Пусть поют во сне и
наяву…
Я дышу, и значит - я люблю.
Я люблю, и значит -
я живу!
Но было еще одно. Страшное. Он был великим русским
поэтом.
За эту боль платят кровью.
Он спасался от расплаты водкой.
Мог сгореть еще раньше, не дожив до сорока.
Притупляя, она спасала и губила.
Он пропадал надолго. Где она только его не
отыскивала и в каком виде!
Могла ли она понять эту нашу общероссийскую болезнь, ее трагедию и
неизбежность? Во всяком случае, она
очень страдала. Была его ангелом-хранителем, насколько хватало сил.
Однажды его
здорово обидели - не пустили его
в автобус, в котором делегаты фестиваля отправлялись во дворец. Она уехала. Он
был бледен и унижен. Автобус тронулся.
Он махнул рукой - все, мол, бесполезно. И исчез. Пришел около часа ночи, с блаженной улыбкой упал пьяный на диван. У нее
- вечеринка. Музыка, смех.
Проходя мимо ванной, она слышит стоны. У него кровь
идет горлом. Почти до краев уже наполнила таз. Глаза полны мольбы. Вызвали ничего не смыслящего в медицине врача. Гости разошлись.
У него уже не прощупывался пульс. Она настояла, чтобы вызвали «скорую». Два врача
«скорой» отказываются везти его в
больницу: слишком большой риск. Им не
нужен покойник. Она кричит,
грозится международным скандалом. Настаивает.
Больница. Она ждет. Ей сказали:
« Он потерял много крови. Если бы вы привезли его на несколько минут позже,
он бы умер». У него порвался сосуд в горле. Ему нельзя было больше пить…
Смешно, не правда ли, смешно? Смешно!
А он спешил - недоспешил.
Осталось недорешено
Все то, что он недорешил.
Не единою буквой не лгу. Не лгу!
Он был чистого слога слуга.
Он писал ей стихи на снегу.
К сожалению, тают снега!
Но тогда еще был снегопад.
И свобода - писать на снегу.
И большие снежинки, и град
Он губами хватал на бегу…
Смешно, не правда ли смешно? Смешно!
Когда секунд не достает.
Недостающее звено. И - недолет. И недолет.
И недолет. И недолет!
Смешно, не правда ли? Ну вот!
И вам смешно и даже мне.
Конь на скаку и птица влет!
По чьей вине? По чьей вине?
По чьей
вине? Россия - страна многострадальная. И потому высоко духовная, что
многострадальная.
Единственная
страна, где за Слово убивали.
Вот скорбный
список.
Убиты: Пушкин, Лермонтов, Гумилев, Рубцов, Тальков.
Цветаева
повесилась, Есенин и Маяковский покончили с собой (?), Блок не
вынес революции, Мандельштам умер в лагере, Пастернак - от гонений ,
Высоцкий - от сердечного приступа, погиб Виктор Цой. Кто
следующий?
… Как он говорил - точнее не
скажешь: « Сколько веры и леса повалено!
Сколь изведано горя и трасс!». Вот еще - про сталинскую
эпоху: «Ближе к
сердцу кололи мы профили, чтоб он слышал, как рвутся
сердца!». И
верил:
«Коридоры кончаются стенкою, а тоннели выходят на
свет».
Верю – будет свет,
если мозги у нас не совсем отбили!
Говорят, что у Высоцкого нет стихов. И песни его -
что угодно: жизнь, маленькие спектакли,
но только не поэзия.
Но кто вы сами - элитарные стилисты «высокой
поэзии». Что есть у вас? Лед и безликость. Эротика без чувства.
Цинизм.
Кабриолет в штанах!
А на другом конце - кликушество о загубленной России.
Слушаю Высоцкого, читаю, и никого в один ряд поставить не могу.
Песни его действительно больше чем песни. Выдох
единый всей нашей России - измученной, придушенной, живучей, неунывающей, с
юмором и скоморохами, с
нерациональностью широкого русского характера, непредсказуемостью, со святым
альтруизмом и кровавой практикой.
Он за всех
нас выкрикнул то заветное, что мы и
выразить не могли…
В июле 1980-го меня -
молоденькую программистку - послали в командировку в тогда еще наш Таджикистан.
25 июля мы с группой
преподавателей города Душанбе отмечали окончание
приемных экзаменов шампанским и пловом
близ речки Каферниган - места теперешних боев.
Жара, гул
горного потока и - слабенький радиосигнал.
Умер Высоцкий.
Понимание
пришло не сразу.
А в Москве
были море людей и конная милиция… Народное море…
Этого не заменишь никакими званиями…
…Не
нравится мне памятник на Ваганькове.
Опутан, как конь
стреноженный. Как партизан на расстреле. В духе коммунистической
патетики.
Не делайте из него идола - не убивайте дважды!
Человек он был - яркий, живой, талантливый!…
… 25
января я налью до краев стакан и не выпью. Потому что верю - он вернется.
Как и Тальков - в «страну не дураков, а гениев!»
И сколько бы ни длились эти полгода - подожду, чтобы
увидеть, как очнется Россия от глубокого обморока:
Я конечно вернусь - весь в друзьях и мечтах, -
Я конечно, спою
- не пройдет и полгода.
